Перепечатка статьи Т.ДЕДОВОЙ, газета "Кировская правда".

Не правда ли,наша область на карте похожа на загадочную птицу с пышным оперением. Ее восточная часть - хвост, а северо-западная, на границе с Архангельской областью-голова. И всегда почему-то хочется забраться в самые дальние уголки нашего вятского края, куда на север тянется железная дорога на Котлас и самый последний поселок на карте - Христофорово. А речка, что впадает в Лузу,-Лала-самая северная в нашей области.По лузскому району проходит водораздел. Значит горка, с которой одни реки бегут на юг,другие - на север. Старики сказывают, что северный жемчуг речной звали светлым именем-лал. По этой реке, с ласковым именем Лала, поплывем на байдарках до древнего города Лальска,основанного новгородцами после разгрома новгородской вольницы грозным царем Иваном IV.

От Христофорова - поселка лесорубов - к речке проложена узкоколейка. Старенькая,скрипучая,заросшая травами. лес, кажется,хочет поглотить ее. А леса здесь настоящие,таежные,с буреломами и медведями.

Хобот - село с таким странным названием,куда ведет узкоколейка, разбросало свои дома по горкам как раз на границе Архангельской области. Иногда прибегает сюда по рельсам маленькое скрипучее создание: то ли дрезина, то ли автобус, похожее на зеленого кузнечика.Ушли из села люди, переехали в Христофорово. Заросли дома крапивой и репьем, скрипит ставнями еще крепкий магазин, и по полкам его гуляет ветер. Странное чувство растерянности и печали овладевает тобой, когда смотрят в твою душу пустые дома с темными глазами окон.

За рекой еще деревня - Желтиково- тоже пустая. И река, будто скучая без людей торопится, бежит на юг по камешкам, обмелевшая, с чистой родниковой водой. А когда-то была здесь мельница...

Лала так петляет,колесит вокруг холмов, что сколько ни плывешь - все та же деревня, то с одной стороны, то с другой. Вот уж солнце скатилось в тучу у горизонта, и, покружив еще, Лала успокоилась и улеглась тихой заводью в низкое мелколесье с некошенными травами. Наш огонек костра чуть поблескивал в белых туманах.

Лишь в августе бывает такая необыкновенная тишина утром. И солнца нет, где-то заблудилось. За палатками в лесу несобранная черника - перезрелая, черная. Грибов, как лисьев в листопад. Берем только молодые, белые. А травы, травы! Запутанные, перестоявшие, некошенные много лет. Как трудно пробираться через них - вымахали по плечо. День разыгрался. Запел кузнечик. И Лала снова запетляла в крутых зеленых берегах. Леса дремучие,сказочные,замшелые валуны у воды. Стрекозы-веретенышки в осоке. И целый день ни души. Дурман лобазника и валерьяны. Вот где настоящее Берендеево царство.

Глядя на старую карту, дивишься, сколько деревень на берегах Лалы и какие названия: Калище и Гледень, Пуп и Новогородово, Княже и Романово. Кажется, хранят они древние истории и былины, и живут в них мудрые старики и ведуны.

Байдарки на третий день пути, наконец, остановились у песчатой отмели под горой, на которой пустыми окнами смотрела большая деревня Токарево. В самом крупном доме живут временно косцы. И с крутых боков горы смотрят в небо длинные стога, такие ставят только здесь, в северных краях.

Почему же так тоскливо, так больно видеть опустевшие дома? Где же те хозяева, что рубили, поднимали для детей своих крепкое гнездо? И печь сложена на славу, и сделанные своими руками лавки, шкафы расписные, полати. Как же это умели сладить и кадку под огурцы, и сито, туеса и корчаги, и колыбель для младенца, и сундук для молодухи. Все это брошено, и приезжие молодцы, может, внуки и дети тех мастеров, легко бросают их в печь на растопку. Почему-то эта первая деревня запала в душу юольше всего. Может, потому, что от дома, самого крепкого и красивого, открываются неоглядные дали на север. Там начинался наш путь по Лале, и ее серебряная ленточка теряется в синих архангельских лесах.

С реки не раз видели мы остатки плотин и мельниц, построенных в довоенное время и в период коллективизации. Значит, и вода была повыше в реке, и ходили по ней не на байдарках, а на больших лодках до Лальска-торгового города, где лет двести назад гудели ярмарки. Кого только не видели стены Белых соборов у торга: и сибирских купцов, и архангельских. А купцы лальские везли свои товары в Москву, Вологду, Нижний Новгород, Ригу и даже Китай.

Верхнее Лалье - младший брат Лальска. Его огромный собор виден из дельних деревень. Белым маяком в зеленом море лесов показывает путь идущим и плывущим. С его колокольни в ясные холодные дни можно увидеть крохотную белую точку лальских соборов.

В один из ясных вечеров, когда на западе золотой закат предвещает наутро иней, а на востоке загорается первая звезда, мы поднимались по горе в Русиново. Теперь от него осталось несколько пустых изб, амбар, баньки. И живут в одном доме художники. Нас угощали чаем с медом, и за разговорами стало понятно, почему кажде лето именно сюда, к реке Лала, а не в заморские страны, приезжают Вера Ушакова и Виктор Харлов.

Когда мы вышли из теплого дома, ночь рассыпала все звезды на огромном небе. Далеко, в долине реки, зажглись огни села. Там, у тетелевизоров, в новых одноликих домах, у разъезженных тракторами дорог, живут те последние жители Русинова и других брошенных горевать без хозяев деревень.

Как рано нынче созрела рябина, жди ранних заморозков. Вода в Лале студеная. На перекатах играют хариусы. По утрам в котелке тонкий ледок на воде.

Лала спешит на юг, к реке Лузе, потом ее вода встретит Сухону у Великого Устюга и повернет на север, в Северную Двину. А нам пора на юг, домой. Вон уж и первый клин журавлей в сереньком небе. Первые заморозки. Но не проходит светлая печаль. Перед глазами все бесконечные лальские дали.

Материал подготовила Токмакова Татьяна, октябрь, 2009 г.